1. |
||||
|
Мой век несётся смертоносно.
И жаждет мести оголтелая толпа.
Я выхожу на площадь.
Затянувшись папиросой,
Вдыхаю смесь забористой башки и табака.
Одни кричат: «Правительство несносно!»;
Другие ратуют за "родину", "царя";
А третьи мямлят:
«Братцы, всё не так-то просто» -
Всё чаще вижу их на шее фонаря.
Фонарь сутулится, и я, сутулясь тоже,
Бреду по улицам, истлевшим как трава,
Так нестерпимо хочется,
Встав на колени, вскрикнуть: «Боже,
Мы все несёмся однозначно в е*еня!»
Рома Гонза
Я вижу, как горит двадцатый год,
как кровью изошлась химера.
Как обезумевший народ
за ноги вешает премьера.
На Лобном месте пахнет анашой
и тёплой кровью алой, как заря.
И это всё так хорошо,
как жизнь, прожитая не зря.
Лёха Никонов
|
||||
2. |
Венера касается дна
03:26
|
|||
|
Опусти её тело в журчащее русло
реки, что струится из век сквозь века,
отпусти её к принцу медуз и моллюсков –
всех тварей, не знавших сухого песка.
Разве не видишь – в глазах её тускло,
вдвоём в лодке тесно и жмут берега!
Если б ты знал, как ей до смерти грустно
Смотреть, как становится морем река!
Ты бы не стал выставлять на платформу
её в чешуе Королевы пруда,
что накормил сотни ртов требухою
рыбёшек, плывущих со дна в никуда.
Она сходит с престола и машет рукою
толпе, вожделеющей плоти, вина.
И с улыбкой, украшенной пеной морскою,
Венера всем телом касается дна.
Рома Гонза
|
||||
3. |
||||
|
это не я
в пиджаке и рубашке утюженной
утром, угрюмый, прижат мышеловкой
это не ты
с потрохами куриными
над раскалёнными плитами маешься
это не я
торопясь успеть к ужину
вежливо скалюсь в лицо полицейскому
это не ты
облачённая в кружево
чахнешь фиалкой на подоконнике
это не мы над курильницей каемся
это не мы восхваляем свой угол
высится купол церквушки над кладбищем
мёртвые! мёртвые! всюду мне кажутся
из-под картонных коробок сочатся
на мостовые могильные плиты
кровь по дренажной системе впадает
в сточные воды Третьего Рима
я проклинаю! я проклинаю!
все скотобойни и пастбища мира
я проклинаю! выстрел прервавший
сердцебиение белой голубки
это не мы
немы и контужены
безудержной злобой к соседским мальчишкам
я собираю
тебе незабудки
и забываю
думать о лишнем.
Рома Гонза
Не нам,
а всяким прочим бездарям,
накупившим в запас
вина,
целовать свой талант в Winamp,
цементировать бездну
и тебя, свинопас,
выпивать как пивас
до дна.
⠀ ⠀
Не я,
а другие, менее сложные в чертеже
(только прямые линии),
свой яд
В популярное обратят.
С каждой глупостью хорошей:
одноразовые богини,
будто не было и в помине
Огня.
⠀ ⠀
Не ты,
а какой-то более дерзкий шрифт,
вне уродской склонности к самоедству,
в пустынь
твоих строчек воткнет костыль.
И, окажется, белые тапочки подошли
Тебе: человек без места,
без святынь.
⠀ ⠀
Не мы,
а всякие проще мозгом,
всякие толще дном,
кумы,
не коснуться Камю и чумы,
не спекутся подростком,
не залают на звезды
из собственных лет тюрьмы.
Марина Кацуба
|
||||
4. |
||||
|
За рядами прогнивших крыш
Монструозна громада завода.
Технодромы русской глуши!
Да харвестеры русского поля!
Вас оставили здесь сторожить
Красный призрак величья народа –
Ветер ржавой обшивкой стучит
В переливах магнитного поля.
Нет величья без грозной руки,
В перспективу пустого простора
Исподлобья глядят мужики:
На хрена нам сдалась эта воля?!
Человеческий сельский жмых,
Доживай, хоронись под забором.
До Кремля километры тьмы –
Не добраться спросить: «Доколе?!».
Привокзальный храм русской души:
Расшиби себе лоб в поклоне,
Пристыдись, ибо грешен ты, –
Без стыда будто нет нужды в Боге.
На перроне стоят казаки,
В Ледяном коченея походе:
На груди из киоска значки
И нагайки всегда наготове
Пьянь пороть и бесстыдных девиц –
Повторюсь: без стыда нет и бога.
Кто-то падал на рельсы ниц,
За окном березилась дорога.
До Кремля, как до дальней звезды,
Проводницы уж глазки строят…
Знай, родная: мне до пизды,
Ибо верю: любовь хранит совесть.
Ветер воет в унылой степи,
Копошится живое в норах...
Куда ехали те казаки?!
Куда Русь из-под ног уходит?!
Точно! Вспомнил! – Мне до пизды:
Я с любимою свижусь вскоре,
Подарю полевые цветы
И заверю: Россия в норме!
Рома Гонза
|
||||
5. |
В кротком молчании
02:02
|
|||
|
В кротком молчании милого имени –
Всё, что мне дорого, всё, что любимо мне,
Слева колотится. Алыми нитями
Буквы плетутся тоскою гонимые.
Ты – моё море, моё поле минное,
С виду спокойное и нелюдимое,
Где притаилась печаль всепричинная,
Поступью тихой иди – не буди её.
Выжжены ноздри песчаными бурями,
Печень посажена горем и ядами –
Всё потому, что боюсь: а смогу ли я
Имя твоё зажечь в небе плеядами?
Вот заберу тебя в даль заповедную,
Будем там жить с тобой в доме на дереве,
И лишь тебе все стихи до последнего
Буду писать старомодно и преданно.
В окна стучусь к тебе веткой каштановой.
Хэй, выходи на балкон с чемоданами!
Верный друг сокол со мной, и расправлены
Крылья его над пятью океанами.
Рома Гонза
|
||||
6. |
||||
|
это не я
в пиджаке и рубашке утюженной
утром, угрюмый, прижат мышеловкой
это не ты
с потрохами куриными
над раскалёнными плитами маешься
это не я
торопясь успеть к ужину
вежливо скалюсь в лицо полицейскому
это не ты
облачённая в кружево
чахнешь фиалкой на подоконнике
это не мы над курильницей каемся
это не мы восхваляем свой угол
высится купол церквушки над кладбищем
мёртвые! мёртвые! всюду мне кажутся
из-под картонных коробок сочатся
на мостовые могильные плиты
кровь по дренажной системе впадает
в сточные воды Третьего Рима
я проклинаю! я проклинаю!
все скотобойни и пастбища мира
я проклинаю! выстрел прервавший
сердцебиение белой голубки
это не мы
немы и контужены
безудержной злобой к соседским мальчишкам
я собираю
тебе незабудки
и забываю
думать о лишнем.
Рома Гонза
|
||||
7. |
||||
|
За рядами прогнивших крыш
Монструозна громада завода.
Технодромы русской глуши!
Да харвестеры русского поля!
Вас оставили здесь сторожить
Красный призрак величья народа –
Ветер ржавой обшивкой стучит
В переливах магнитного поля.
Нет величья без грозной руки,
В перспективу пустого простора
Исподлобья глядят мужики:
На хрена нам сдалась эта воля?!
Человеческий сельский жмых,
Доживай, хоронись под забором.
До Кремля километры тьмы –
Не добраться спросить: «Доколе?!».
Привокзальный храм русской души:
Расшиби себе лоб в поклоне,
Пристыдись, ибо грешен ты, –
Без стыда будто нет нужды в Боге.
На перроне стоят казаки,
В Ледяном коченея походе:
На груди из киоска значки
И нагайки всегда наготове
Пьянь пороть и бесстыдных девиц –
Повторюсь: без стыда нет и бога.
Кто-то падал на рельсы ниц,
За окном березилась дорога.
До Кремля, как до дальней звезды,
Проводницы уж глазки строят…
Знай, родная: мне до пизды,
Ибо верю: любовь хранит совесть.
Ветер воет в унылой степи,
Копошится живое в норах...
Куда ехали те казаки?!
Куда Русь из-под ног уходит?!
Точно! Вспомнил! – Мне до пизды:
Я с любимою свижусь вскоре,
Подарю полевые цветы
И заверю: Россия в норме!
Рома Гонза
|
||||
ЧЕЛОВЕКЧЕЛОВЕКУ Saint Petersburg, Russia
Девочки-барыги знают моё имя
Гонза – голос
Этоэто – музыка
Джафар – ударные
If you like ЧЕЛОВЕКЧЕЛОВЕКУ, you may also like:
These four instrumental electronic songs from Melbourne bedroom pop artist anemia are expansive and soothing.
go to album
Learning To Swim On Empty
by Wu-Lu
featured on Bandcamp Radio Apr 30, 2024
go to album
Forthright indie rock free of trickery; just gravelly hooks, high energy, and heart-on-sleeve lyricism.
go to album
Death is Nothing to Us
by Fiddlehead
Boston band featuring members of Have Heart and Basement take their earnest, motivational post-hardcore to thrilling new heights.
go to album
Monster Truck Mondays
by The Empty Threats
Tightly wound post-punk with splashes of new wave; heavy on twangy riffs, phased-out melodies, and understated vocals.
go to album
Flower Of Life [LP]
by Taleen Kali
"Flower Of Life" yanks riot grrrl south through the unmistakable garage psych sound indispensable to the last 20-odd years of rock music out of Los Angeles.
go to album
Ottawa duo Paragon Cause craft songs that occupy the space between goth and dream pop, with sublime melodies drifting in guitar haze.
go to album
